Современная экологическая проблематика в свете учения В.И. Вернадского о Земной биосфере

                                                                            Л.Г. Антипенко

                                                                         Институт философии РАН,

                                                                                     г. Москва

Современная экологическая проблематика в свете учения В.И. Вернадского о Земной биосфере

I.

Когда ставится вопрос об обеспечении эффективного развития и интеграции основных сфер жизни общества, о способах управления оптимальным развитием, нельзя упускать из виду экологическую сферу жизни. В глобальном масштабе она представлена Земной биосферой. Основания научного учения о Земной биосфере разработаны, как известно, В.И. Вернадским. В свете этого учения совершенно по-другому выглядит проблема управления общественными процессами.

Поставим  вопрос в такой формулировке: кто или что является субъектом управления социальными процессами, определением направления их развития? Ответ на него многим покажется тривиальным: субъектом управления развитием общества является … само общество. Отвечая так, не замечают, что часть функций управления заключает в себе как раз Земная биосфера. Не замечают потому, что способ управления с её стороны специфичен. Земная биосфера не предписывает напрямую, как должно вести себя земное человечество, не издаёт инструкций, не делает соответствующих буквенных записей на небесном своде. Проявляется её участие в управлении в форме негативных  реакций на социальную деятельность, когда последняя отклоняется от закономерностей её собственного функционирования и развития.

Состоявшаяся в 1992 году в Рио-де-Жанейро Международная конференция по вопросам экологической  глобалистики сформулировала доктрину устойчивого развития социума. С тех пор прошло 15 лет. Никаких благотворных результатов проявления этой доктрины мы так и не увидели. Глобальные изменения климата (тенденция катастрофического потепления) продолжаются, темпы загрязнения окружающей среды не только не снижаются, но  с каждым годом возрастают, и пр., и пр. в таком духе, в таком плане. Конечно, ответственность за развитие таких негативных явлений в первую очередь несут политики ведущих индустриальных государств. Но дело не только в политике и политиках. На конференции 1992 года не был указан образец устойчивого развития. А без него как без компаса: нет возможности сверять направление того пути, по которому надо двигаться, чтобы избежать глобально-экологической катастрофы.

II.

Для тех, кто знаком с учением Вернадского, становится вполне очевидным заключение о том, что единственным естественным образцом устойчивого развития природы и общества служит Земная биосфера. Жизненная оболочка Земли является уникальным объектом изучения. Она – целостная саморазвивающаяся система. Она – органическая система. А человеческое сообщество представляет собой всего лишь её часть. Поэтому всякие измышления о законах общественного развития, игнорирующие отношение части и целого, оказываются неполноценными, ущербными. Печатью ущербности отмечены все варианты буржуазной политэкономии и социологии, в том числе и марксистский вариант. Все они не удовлетворяют критериям органического развития, грешат механистическим подходом к изучению природы и общества.

Чтобы избежать такого подхода к восприятию земной действительности, В.И. Вернадский и П.А. Флоренский ввели в научный оборот понятие биосферного (биосферического) опыта. В одном из писем  Флоренского,  написанном Вернадскому в сентябре 1929 года,  сущность этого опыта раскрывается предельно кратко, всего в нескольких словах. Главное состоит в том, что,  как говорит Флоренский, переходя на новый путь и провозглашая «верность земле», что  соответствует  биосферическому опыту,  «мы должны настаивать на категориальном понятии жизни, т.е. коренном, и, во всяком случае, не выводимом из наивных моделей механики факте жизни, но, наоборот, их порождающем»[1]. Под таким углом зрения С.Н. Булгаковым была разработана философия хозяйства, изложенная в монографии, опубликованной в 1912 году[2]. Согласно Булгакову, философия  вообще и философия хозяйства в особенности не должна ориентироваться на какие бы то ни было умозрительные (отвлечённые) начала. Научная философия должна исходить из феномена жизни. «Жизнь, – писал он, – первее и непосредственнее всякой философской рефлексии о ней или её саморефлексии. Жизнь неопределима до конца, хотя и бесконечно определяема, она даёт содержание нашим суждениям, но сама никогда ими не исчерпывается»[3]. Чрезвычайно важно не упускать из внимания, добавляет он далее, что мысль родится из жизни, и что в этом смысле философская рефлексия есть саморефлексия жизни, другими словами, начало логическое, логос жизни, выделяется из того конкретного и неразложимого целого, в котором начало логически непроницаемое, чуждое, трансцендентное мысли, алогическое нераздельно и неслиянно соединяется с началом логическим. «Жизнь, как конкретное единство алогического и логического, конечно, остаётся сверхлогична, не вмещается ни в какое логическое определение, имеющее дело лишь с её гранями и схемами, а не с живою тканью, однако она не становится от этого антилогична или логически индифферентна»[4].

Существенный признак жизни, добавим от себя, состоит в том, что она противостоит энтропийным процессам, подчиняющимся второму началу термодинамики, т.е. процессам распада, деградации, хаотизации. Впервые на этот признак обратил внимание К.Н. Леонтьев, положивший начало термодинамическому подходу к изучению социальных явлений[5]. Дальнейшее развитие идеи Леонтьева получили в трудах Н.А. Умова, С.А. Подолинского, П.А. Флоренского, немецкого физика Ф. Ауэрбаха, в биосферном учении В.И. Вернадского.  Эти мыслители изобрели понятие ценности энергии, позволяющее выносить точные суждения об энергетическом потенциале всякой физической и органической системы. Степень ценности энергии определяется тем, насколько она обладает способностью совершать физическую работу (или физическую и психическую в случае  людей и животных). Основным источником такой энергии в Земной биосфере является жизненная среда.  «Жизнь, – писал Ауэрбах, – это та организация, которую мир создал для борьбы против обесценения энергии»[6]. В той же книге (см. ссылку) Ауэрбах утверждал: «Если энтропическое есть, по Больцману, вероятное, то в  соответствии с этим эктропическое (антиэнтропийное. – Л.А.) будет невероятное. <…>. Ряд вероятных и всё более вероятных явлений образуют процесс нисхождения, вмешательство невероятного осуществляет процесс восхождения. Демон или страж Тэта* не что иное, как символ этого представления, символ упорядочивающего духа»[7].

Нам предстоит освоиться с процессом восхождения к тому высшему, что Ауэрбах обозначает символом упорядочивающего духа. В традиционно-религиозном представлении таким символом выступает Вышнее, Бог. Но на пути к Вышнему есть, во всяком случае, промежуточная инстанция – Земная биосфера. В ней-то и происходят невероятные, с точки зрения категорий механистической физики, явления. Она накапливает огромные, по земным меркам, количества ценной, превратимой, по терминологии С.А. Подолинского[8], энергии. Вернадский называл её свободной и указывал, что жизнь, сопровождаемая необратимыми процессами в биосфере, увеличивает, а не уменьшает с ходом времени «свободную энергию этой оболочки»[9].

В классической термодинамике изучались только те необратимые процессы, которые сопровождаются увеличением энтропии. Вернадский же показал, что в Земной биосфере происходят необратимые процессы, сопровождающиеся уменьшением энтропии (ведущие к накоплению свободной энергии).

III.

Согласно учению о Земной биосфере категория жизни выходит за пределы узкого понимания жизни, когда атрибутом bio наделяются отдельные живые организмы или их сообщества, или, в крайнем случае, биотопы и биоценозы. Биосфера подпадает под категорию жизни как сверхбиологическая система. Она представляет собой один из важнейших факторов геологических сил, т.е. тех сил, от которых зависит ход геологических процессов. Человеку, незнакомому или мало знакомому с биосферным учением,  может показаться неправдоподобным, скажем, вывод о том, что многокилометровые толщи гранита (кислых горных пород) суть результат деятельности живого вещества[10]. А вывод сей на самом деле прост: для окисления горных пород нужен в свободном виде кислород, наличие же кислорода в воздушной и водной стихиях Земли есть результат жизнедеятельности зелёных растений и биопланктона.

Вернадский отмечал, что геологические процессы, протекающие под воздействием Земной биосферы, делятся на естественные и искусственные. Искусственные – дело рук и разума (или неразумия) человека. По своим масштабам искусственные геологические процессы теперь сравнялись с естественными. Но этот факт свидетельствует о том, что в развитии  Земной биосферы наступил критический период. Налицо – глобально-экологический кризис. С точки зрения биосферного опыта (в понятиях Вернадского и Флоренского) глобально-экологический кризис находит своё объяснение в том, что законы человеческой деятельности стали резко расходиться с законами функционирования и развития биосферы. Отсюда её негативная реакция, которую по злому умыслу или невежеству игнорирует большинство высокопоставленных политиков. Что касается научного сообщества, то в нём, в общем, отсутствует понимание биосферы именно как целостной сверхбиологической системы.

Один из ключевых моментов, необходимых для выработки такого  понимания, состоит в постижении закона, открытого Вернадским, закона постоянства биосферного монолита жизни. Все так или иначе фиксируемые эволюционные процессы, такие, скажем, как изменения видов, протекают, по замечаниям Вернадского, в его пределах. Монолит жизни – это определённая жизненная среда, состав и масса  которой более-менее неизменны в геологическом времени. Попытка выйти за пределы этой жизненной  среды путём изучения эволюции видов бесплодна. Она должна бы привести (по мнению дарвинистов) к решению проблемы начала жизни. Но проблема начала жизни, говорит Вернадский, «связана с проблемой создания самой жизненной среды …»[11]. Таким образом, бессмысленно искать элементарную клетку жизни в отрыве от той жизненной среды, в которой она способна развиваться.

Монолит живой природы, утверждает Вернадский, не представляет собой нечто случайное, незакономерное.  «Она (живая природа.– Л.А.) явным образом имеет определённую структуру, представляет форму организованности, именно существующую в геологическом времени и неизменно связанную с организованностью биосферы»[12]. Все такого рода соображения Вернадского и дают основание полагать Земную биосферу образцом устойчивого развития.

Обращаем внимание на общезначимый характер биосферной концепции Вернадского. К ней с разных сторон подходили другие отечественные мыслители. С её отголосками мы, в частности, встречаемся в статьях и очерках А.В. Чаянова, посвящённых проблемам кооперативного движения в России. В статье «Основные идеи и методы работы общественной агрономии», опубликованной в 1918 году, Чаянов поставил вопрос об отношении лектора-агронома к крестьянским представлениям, противоречащим современной науке и этике. Для примера он сослался на представление о колеснице Ильи Пророка, порождающей громы небесные. Вопрос был заострён так: должны ли мы (мы, достаточно проникнутые учёностью) вступать в борьбу с этими ложными, с точки зрения современной науки, понятиями и стремиться вытравить их из народного  сознания или же следует, пользуясь аморфностью и расчленённостью народного миросозерцания просто игнорировать их и строить в уме крестьянина здание научного миропонимания?[13]

Для нас, отвечает автор, естественно приемлемой кажется вторая альтернатива. Вместе с тем, говорит он далее, не совсем  ясен ответ на прямолинейно поставленный вопрос о громах небесных: что является более верным – представление о рядовой сеялке или о колеснице Ильи Пророка?[14]

Чаянов, как видно, хотел лишний раз напомнить научным снобам о том, что атмосферные явления (громы небесные) нельзя исчерпывающим образом постигнуть, вырывая их из общего конгломерата биосферных явлений. Успехи лабораторной физики позволяют конструировать многообразные механические и электромеханические агрегаты. Но «громы небесные» суть нечто большее, нежели электромеханический агрегат, будь он сколь угодно изощрённым изделием.

IV.

В поисках методов решения современных проблем управления народным хозяйством  и государством было бы не худо вспомнить про исторически оправдавший себя опыт создания теоретической политэкономии и её практического применения на ранних этапах развития  Государства Российского. Первый социальный политико-экономический, или экономико-политический, трактат появился в России ещё в середине XVI века. Его автором был московский священник Ермолай-Еразм[15]. Он проложил путь к созданию антибуржуазной политэкономии. В основе его трактата «Благохотящим царем правильница и землемерие» лежит биосферное восприятие экономики, несовместимое с процентным рабством. Выступая против ростовщичества, он писал, что расти может только животное и растение, а не серебро. Вот его замечательные слова»: «<…> паки аще сребро твое даси в лихву, и се убо расторже любов, яко бо всякое животное божиим повелением растет, садовное же божию повелению от солнечного согревания растет, твоему же сребру не положи бог растениа. Ты же противишися богу, яко не расленному повелеваеши расти»[16]. Богатство, значит, от солнечного света исходит; такое богатство, кто его культивирует, праведное. А кто даёт деньги в рост, тот поступает противно богу.

Базируясь на данном основании, Ермолай предлагагал систему экономических и социальных мероприятий, которая действительно воплощалась в жизнь царём Иваном Грозным. В их число входили такие: 1) уменьшение и законодательное установление размера обязательств крестьян землевладельцам; 2) изменение порядка обеспечения потребностей царя в денежных средствах; 3) изменение в области ямских повинностей; 4) реформа измерения земли; 5) отмена системы кормлений; 6) урегулирование воинской повинности[17].

Дальнейшее развитие естественная политэкономия Ермолая получила в столь же естественной политэкономии С.А. Подолинского, в его работах «Труд человека и его отношение к распределению энергии»[18] и «Социализм и единство сил природы». Но это уже тема отдельного разговора.

Итак, Земная биосфера, скажем ещё раз в заключение, не  издаёт специальных инструкций, не делает соответствующих записей на небесном небосклоне, её реакция на дела и поступки людей выражается в виде "стихийных" актов. Но акты её реакции одновременно являются и символами, предупреждающими об опасности. К сожалению, технотронная цивилизация разучилась распознавать такую символику.