Прекрасная незнакомка по имени "Душа"

Вестник Российского философского общества. 2006. № 3.

Прекрасная незнакомка по имени «Душа»

   При всей затянувшейся суровости нашей академической жизни в ней присутствует один бесценный момент, - мы можем обсуждать очень широкий спектр проблем и идей, вплоть до самых экзотичных. Именно это обстоятельство позволяет мне позитивно высказаться по одной известной деликатной теме (теме бессмертной души человека), которая оказалась недостаточно основательной и убедительной для строгой науки и была стихийно вытеснена в область религиозной веры и оккультных учений. Я же полагаю, что данные самой современной науки просто подталкивают к выводу, что с затрагиваемой проблемой все не так прозрачно, однозначно и ясно, и, возможно, научное познание вплотную приблизилось к краю духовной terra incognito, изучение которой может стать одной из важнейших и доступных задач нашего века.
   В обсуждаемой связи особое внимание привлекают три хорошо известных научных факта, которые (будучи увязаны вместе) и актуализируют подзабытую наукой тему. Итак:
  Факт 1. Биологам-эволюционистам хорошо известен процесс «цефализации», т.е. упорного наращивания организмами нервной ткани по мере их продвижения по эволюционной лестнице, что особенно бросается в глаза палеонтологам, вскрывающим последовательные пласты грунта с древними окаменелостями. Конкретно цефализация предстает процессом, в ходе которого первоначальные организмы, вообще не имеющие нервных клеток, эволюционируют в новые виды организмов, уже обладающие нервными клетками (правда, беспорядочно рассредоточенными по всему телу). Эти усложненные организмы в свою очередь эволюционируют в организмы, у которых нервные клетки начинают концентрироваться в скопления. Наконец, на этой основе на следующем этапе появляются организмы с развитой нервной системой и мозгом. Известно, что этот феномен в свое время очень заинтересовал Тейяра де Шардена и даже лег в основу развитой им эволюционной концепции. Менее известно и обсуждаемо то, что под влиянием именно этого открытия родилась столь близкая сердцу отечественных исследователей идея ноосферы. Как отмечал в этой связи В.И.Вернадский, «раз достигнутый уровень мозга (центральной нервной системы) в достигнутой эволюции не идет уже вспять, только вперед» [1]. И далее: «В XX в. впервые в истории Земли, человек узнал и охватил всю биосферу, закончил географическую карту планеты Земля и расселился по всей ее поверхности. Человечество своей жизнью стало единым целым. … Все это результат цефализации Дана (1856), роста человеческого мозга и направляемого им его труда» [2]..
   Таким образом, процесс цефализации   свидетельствует о том, что эволюция почему-то очень небезразлична к психической составляюшей в нашем мире и упорно, настойчиво пестует то, что связано с этой составляющей. Причины такой настойчивости эволюционных предпочтений не ясны, но очевидно, что они должны быть достаточно серьезны и масштабны. В этой связи отрадно, что описанную картину можно определенным образом уточнить и развить. Для этого стоит напомнить о еще одном хорошо известном факте, который, правда, как кажется, еще не привлек к себе должного внимания.
  Факт 2. Одним из привычных подходов к исследованию живых систем стало специальное изучение отклонений в развитии организмов. Появилась даже специальная биологическая дисциплина – тератология. В рамках затрагиваемой в статье темы особенно информативным и значимым отклонением выступает такой феномен, как транссексуализм – т.е. «стойкое осознание своей принадлежности к противоположному полу, несмотря на правильное, соответствующее генетическому полу формирование гонад, урогенитального тракта, вторичных половых признаков» [3]. Причем, как известно, в наиболее экстремально выраженных случаях так называемого «ядерного транссексуализма», расхождение духовной и биологической составляющих человека выступает так отчетливо и невыносимо, что людям с подобной проблемой приходится решать проблему согласования духовного и биологического начал самым радикальным образом – хирургически или даже суицидально.. Причем, как известно, в наиболее экстремально выраженных случаях так называемого «ядерного транссексуализма», расхождение духовной и биологической составляющих человека выступает так отчетливо и невыносимо, что людям с подобной проблемой приходится решать проблему согласования духовного и биологического начал самым радикальным образом – хирургически или даже суицидально.
  Обратите внимание, я осторожно говорю о «духовном начале», хотя в рамках прерванной философской традиции корректно было бы говорить о случае трагичного рассогласования между «душой» и ее телесной оболочкой. Увы, для описания и обсуждения этого феномена духовной жизни теперь этот термин не подойдет, т.к. из-за невостребованности по прямому назначению к настоящему времени он оказался связан в профессиональной литературе сразу с несколькими разными смыслами.
  Интересно, что феномен транссексуализма вскрывает факт существования, наряду со сферой обычных психических явлений, более глубокого, «трансцендентального», уровня психического, задающего реальное ядро всей личностной психической жизни. Эта раздвоенность духовного мира личности хорошо видна, скажем, в известном высказывании Фаины Георгиевны Раневской: «Старость – это просто свинство. … Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинаешь жить!»[4]. Замечательно, что здесь выражены сразу две самоидентификации («Я - восемнадцатилетняя» и «Я – старая»). Причем вполне очевидно, что первая, «восемнадцатилетняя», идентификация определяюща, приоритетна, так что именно она задает образ «истиной, настоящей, подлинной, стоящей» жизни данной личности. Для того, чтобы внятно развести эти два типа идентификаций, как представляется, их стоит отчетливо зафиксировать с помощью специально введенных терминов. Я думаю, вполне удобным было бы считать, что более глубокий тип идентификации задается «трансцендентальным субъектом» («трансцендентальным Я») внутреннего мира человека, в то время как производный тип идентификации, складывающийся под непосредственным влиянием проживаемых событий в реальной повседневной внутренней и внешней жизни человека, уместно выделить как задаваемый «эмпирическим субъектом» («эмпирическим Я») человека. Стоит добавить, что наличие именно трансцендентального субъекта в каждом из нас обеспечивает единство и преемственность психики каждого индивида при всех переменах жизненных обстоятельств, например, при возрастных изменениях. При этом наряду с активным участием в обеспечении процесса самоидентификации и самосознания трансцендентальный субъект напоминает о себе в форме внутреннего голоса, совести или интуиции. . Замечательно, что здесь выражены сразу две самоидентификации («Я - восемнадцатилетняя» и «Я – старая»). Причем вполне очевидно, что первая, «восемнадцатилетняя», идентификация определяюща, приоритетна, так что именно она задает образ «истиной, настоящей, подлинной, стоящей» жизни данной личности. Для того, чтобы внятно развести эти два типа идентификаций, как представляется, их стоит отчетливо зафиксировать с помощью специально введенных терминов. Я думаю, вполне удобным было бы считать, что более глубокий тип идентификации задается «» («трансцендентальным Я») внутреннего мира человека, в то время как производный тип идентификации, складывающийся под непосредственным влиянием проживаемых событий в реальной повседневной внутренней и внешней жизни человека, уместно выделить как задаваемый «» («эмпирическим Я») человека. Стоит добавить, что наличие именно трансцендентального субъекта в каждом из нас обеспечивает единство и преемственность психики каждого индивида при всех переменах жизненных обстоятельств, например, при возрастных изменениях. При этом наряду с активным участием в обеспечении процесса самоидентификации и самосознания трансцендентальный субъект напоминает о себе в форме внутреннего голоса, совести или интуиции.
  Возвращаясь к собственно феномену транссексуализма, подчеркну, что в контексте осмысления духовных явлений он особенно интересен тем, что наглядно демонстрирует: мир психического не определяется жестко биологией; более того, скорее всего, имеет место обратное соотношение. Во всяком случае, необходимо иметь в виду их параллельную взаимообусловленность и каким-то образом скоррелированное существование. Развитие этой мысли ведет к предположению, что процесс цефализации, возможно, сигнализирует о реализуемом параллельно конденсационном процессе собственно духовного рода, который мы пока не замечаем, не исследуем, и даже не умеем внятно артикулировать. А ведь имеется и еще один прелюбопытный факт.
   Факт 3. Когда-то немецкий зоолог и эволюционист  А. Вейсман выдвинул гипотезу о том, что «смерть, прерывающая жизнь отдельной особи, не представляет собой, - как до сих пор считали, - явления неизбежного и лежащего в самой сущности жизни; скорее она является лишь целесообразным приспособлением, которое наступило только тогда, когда организмы достигли известной сложности строения, с которой уже более не совмещалось их бессмертие» [5]. .
   Допускаю, что у Вас возникло недоумение и возмущение, – ссылка на такую архаичную публикацию по биологии! Действительно, мало ли что высказывалось в истории научного познания. Поэтому приведу слова и современного авторитета – академика РАН: «Сегодня вновь обсуждается высказывание Августа Вейсмана о том, что старение и смерть от старости – «изобретение» биологической эволюции, призванное ускорить ее ход» [6]. .
   Почему же факт 3 так важен при размышлении о феномене души? Логический мостик между приведенными фактами очень прост: первые два факта свидетельствует о том, что для эволюции чем-то крайне ценна психическая составляющая, которую она пестует, поддерживает и накапливает (кто знает, может и направляется ею?). Но тогда возникает вопрос: способен ли эволюционный процесс противоречить себе и, лишая бессмертия тело, одновременно убивать и столь драгоценную для эволюции духовную составляющую реальности? Я думаю, для эволюции это было бы очень нерачительно и противоестественно, а она-то, как хорошо известно, поступает чрезвычайно целесообразно. Иначе говоря, получается вывод, что душа после смерти тела не должна разрушаться под влиянием каких-то сложившихся эволюционных механизмов и, скорее всего, должна продолжать существовать каким-то новым образом.
   В силу изложенного, я считаю, что тезис о бессмертной душе не следует отвергать с порога, как и другие необычные утверждения относительно пока спорных духовных феноменов.
   Конечно же, мой вывод гипотетичен. Но мне кажется, приведенные рассуждения просто так не перечеркнуть, и они скорее приглашают к дальнейшему изучению духовных феноменов и к размышлению над ними. Ведь разговор был в принципе о современном повороте классической концепции «души», а много ли знает об этом научное познание? Думаю, в этой связи, не пытаясь обидеть уважаемых психологов, стоит привести до сих пор актуальные слова С. Франка: «Прекрасное обозначение «психология» – учение о душе – было просто незаконно похищено и использовано, как титул для совсем иной научной области; оно похищено так основательно, что, когда теперь размышляешь о природе души, о мире внутренней реальности человеческой жизни как таковой, то занимаешься делом, которому суждено оставаться безымянным или для которого надо придумать какое-нибудь новое обозначение» [7]. .
  Таким образом, когда мы говорим о «Душе», мы говорим о чем-то знакомом крайне ограниченно.
  А почему речь идет о прекрасной незнакомке?
  Так ведь что делает личность человечной или ужасной? Все дело в том, душевна она или бездушна. А потому и стоит получше разобраться с природой души, чтобы приумножить душевное по самому что ни на есть максимуму!

Крушанов А.А.,д.ф.н., проф. (Москва)  krushanov@narod.ru