Л.Г.Антипенко, М.И.Гарасько "Сталинский переворот в марксизме"

Спор Сталина с Марксом не является, однако, чисто теоретическим. Он обретал  практические следствия с того момента,  когда сталинский анализ марксизма доходил до анализа отношения между формой и содержанием применительно к политэкономии, т.е. связи  между производственными отношениями (аналог идеального) и производительными силами (аналог материального). Здесь Сталин делает один из важнейших выводов, ставших краеугольным камнем сталинской политэкономии и социально-экономической практики. Суть дела состоит в следующем. Марксистский закон социально-экономического развития определяется необходимостью приводить форму в соответствие с содержанием, которая в ходе исторического развития перестаёт отвечать содержанию. Сталин с этим вполне согласен. Но Маркс придаёт тому содержанию, под которым он понимает производительные силы, безусловное, абсолютное значение. Производственные отношения, квалифицируемые как форма, всегда стоят позади производительных сил, плетутся в хвосте. Данная форма не может быть ведущей. Сталин же формулирует этот марксистский тезис в условном виде, т.е. ставит в зависимость от того, что, когда и при каких конкретно условиях приходится называть формой, а что – содержанием. «Если, – пишет он, – материальную сторону, если внешние условия, если бытие и т.п. мы назовём содержанием, тогда идеальную сторону, сознание и т.п. явления мы должны назвать формой. Отсюда в процессе развития содержание предшествует форме, форма отстаёт от содержания. То же можно сказать и про общественную жизнь» (там же).

Но далее самым естественным образом напрашивается  другой вывод: если идеальную сторону мы назовём содержанием, а материальную формой, имея к тому действительные основания, то всё предстанет в обратном  порядке: придётся ликвидировать отставание материальной стороны дела от идеальной. Такой поворот сталинской  мысли находит подтверждение в его дальнейших конкретных делах. Речь идёт о поставленной им  задаче «построения социализма в одной отдельно взятой стране». А  действительные к тому основания он усмотрел в той реальной жизненной ситуации, которая выявилась в послереволюционной России в ходе восстановления народного хозяйства и последующего мирного строительства.

Было бы неправильно, однако, исходя из вышеизложенного, называть Сталина антимарксистом.  При  существенном различии точек зрения Маркса и Сталина на ход общественного развития, они  полностью согласуются в признании того факта, что при капитализме «общественный характер  производства не соответствует частному характеру  присвоения продуктов производства»;  на  этой почве, как утверждает Сталин  в своих фундаментальных статьях,   происходит и  нынешний социальный конфликт (Ахали цховреба, 1906, №7). Действительно, социальное разделение труда по разным направлениям трудовой деятельности придаёт труду общественный характер уже хотя бы потому, что ему сопутствует социальный обмен его продуктами. Однако частный характер присвоения продуктов производства приводит к дисбалансу, нарушению равновесия в экономической жизни общества. И этот дисбаланс можно представить как несоответствие формы (производственные отношения) содержанию (производительные силы), полученное в результате отставания, в процессе развития, производственных отношений от производительных сил. Но Сталин показал, что печать отсталости может лежать на производительных силах, и их-то и надо в таком случае подтягивать до того уровня, который задаётся новой формой. Для этого ему пришлось расширить понятие формы, включить в неё не только производственные отношения, но ряд духовных факторов, к числу которых относится, например, историческое сознание людей. Но это уже совсем не по Марксу, ибо по мнению Маркса, как пишет автор,  «экономическое развитие является материальной основой общественной жизни, её содержанием, а юридически-политическое и религиозно-философское развитие «идеологической формой» этого содержания – её «надстройкой»,– поэтому Маркс говорит: «С изменением экономической основы рано или поздно изменяется и её надстройка»».

Сталин нанёс решающий удар по ортодоксальным марксистам, когда потребовал от них дать ответ на простой вопрос. Им предстояло ответить, к чему относится общественный язык: к экономическому базису или к его «надстройке»? В работе «Относительно марксизма в языкознании. К некоторым вопросам языкознания» (М.: Правда, 1950) Сталин, критикуя «крикливого марксиста» Н.Я. Марра, писал: «Н.Я. Марр внёс в языкознание неправильную, немарксистскую формулу насчёт языка, как надстройки, и запутал языкознание. Невозможно на базе неправильной формулы развивать советское языкознание» (с.31). И далее: «Н.Я. Марр внёс в языкознание другую, тоже неправильную и немарксистскую формулу насчёт «классовости» языка и запутал языкознание» (там же).

Язык, как видим, никак не отнесёшь к надстройке. Но значит ли это, что его следует отнести к экономическому базису? А может быть, он является одним из необходимых элементов производительных сил?  Сталин фактически даёт положительный ответ на данный вопрос, когда   утверждает: «Его (т.е. язык.– Л.А.) нельзя также причислить к разряду «промежуточных» явлений между базисом и надстройкой, так как таких «промежуточных» явлений не существует» (там же, с.34). Как видно, язык, так же как и мысль, которую он выражает, является неотъемлемым фактором производительных сил. Ибо как иначе могли бы функционировать производительные силы, будучи лишены осмысленной организации? Как вообще можно себе представить то, что входит в понятие производительных сил, если главный фактор производительных сил – людскую рабочую силу – лишить мысли? Или творческая мысль инженера не должна входить в понятие  производительных сил? Эти риторические вопросы неизбежно встают перед нами в результате знакомства со сталинским анализом языкознания.

Попутно отметим следующее. Превратив язык в «надстройку», сделав его «классовым», они (троцкисты) хотели лишить нас исторического сознания, отнять историческую память. Сталин своевременно поставил преграду на пути этих зловещих замыслов. Язык, указывал он, относится к числу общественных явлений, действующих за всё время существования общества. Он рождается и развивается с рождением и развитием общества. Он умирает со смертью общества.  «Поэтому язык и законы его развития можно понять лишь в том случае, если он изучается в неразрывной связи с историей общества, с историей народа, которому принадлежит изучаемый язык и который является творцом и носителем этого языка» (там же, с.20–21).

Назад 1 <2> 3 Вперед